Эволюция представлений о правах человека
Перечень прав человека, закрепленный в действующих международно-правовых договорах в области прав человека, явился результатом длительного исторического развития общественно-политической мысли, постепенного формирования стандартов, которые стали нормой современного демократического общества. Тысячелетия шел поиск взаимоотношений индивида и власти. С развитием человечества по пути свободы все более четко просматривалось желание ограничить всевластие государства, оградить человека от произвольных действий государственных органов и должностных лиц, направленных на ущемление прав индивида.
Идеи демократии, прав человека, принципа гражданства возникли впервые в V — VI веках до н.э. в древних полисах (Афинах, Риме), они стали крупными шагами на пути к прогрессу и свободе. В этих полисах, являющихся уникальной формой государственного устройства, предусматривались такие политические права, как свобода, право на решение государственных дел, участие в правосудии.
Древние мыслители того времени (Платон, Протагор, Сократ, Аристотель, Перикл) впервые указали на тесное взаимодействие прав человека и господства закона в обществе, наметили направления и формы развития государственности на пути свободы и гуманизма.
В российской и зарубежной доктринах существуют различные концепции прав человека: естественно-правовая, позитивистская, социалистическая, теологическая и универсальная концепции межгосударственного сотрудничества в области прав человека. Для целей настоящей работы мы остановимся только на естественно-правовой, позитивистской и концепции универсальности прав человека как общечеловеческой ценности.
Естественно-правовая концепция прав человека
Право прав человека восходит к естественному праву, согласно которому в основе прав человека лежат природа человека и присущая ему разумность.
С обоснованием естественно-правовых позиций, идеи равенства всех людей выступили прежде всего представители греческих софистов, наиболее значительными из которых были Горгий, Протагор, Продик, Ликофрон, Антифонт, Криптий. Софисты подчеркивали произвольность и условность государственных законов. Под «естественным порядком» они понимали агрегат единиц, в котором каждый отстаивает свои эгоистические интересы (Протагор); противопоставляли справедливое «по природе» справедливому «по закону». Они находили, что закон — тиран для людей, противоречащий человеческой природе (Горгий). Некоторые софисты приходили к радикальным выводам о равенстве всех людей. Антифонт, в частности, заявлял, что «по природе мы во всех отношениях равны, притом (одинаково) и варвары, и эллины», тем самым он подчеркивал, что вследствие этого законы полиса должны соответствовать предписанному природой естественному праву. О неотчуждаемых естественных правах личности и естественном равенстве людей писал также и софист Ликофрон, трактовавший государство как результат договора между людьми, а законы, принимаемые государством, как гарант личных прав. Наиболее полно доктрина естественного права как обоснование частной собственности и личной свободы ее владельцев была развита в Древнем Риме Цицероном и римскими юристами Марцианом, Ульпианом и др. Они пытались вывести все положительное законодательство из природы, считали естественное право идеальным правом, содержащимся в естественном разуме, вечным и, в силу единства человеческой природы, одинаковым у всех народов, абсолютно справедливым.
В период феодализма идеологи католической церкви использовали некоторые представления и терминологию естественно-правовой концепции для целей идеологического оправдания крепостного строя и политических притязаний церкви. Под естественным правом они понимали прежде всего соответствующие идеи Священного писания. Фома Аквинский, в частности, видел основу естественного права в божественном законе, который получает у него значение вечного и универсального закона Вселенной. С этой точки зрения он объявлял вечными и незыблемыми феодальную иерархию, неравенство, подчинение «низших» «высшим». «Если человеческий закон, — утверждал Фома Аквинский, — не согласен с божественными установлениями, то он не должен исполняться».
Идеи мыслителей античности получили дальнейшее развитие в европейской философии Просвещения. Так, английский философ Дж. Локк трактовал идею господства права как государство, где верховенствует естественное право, признаются неотчуждаемыми естественные права и свободы индивида. Главной ценностью человеческого существования Дж. Локк считал свободу, гарантией которой являлись формальное, правовое равенство и разделение властей. Кроме того, Дж. Локк утверждал, что абсолютная монархия вообще несовместима с гражданским обществом. Гражданское общество, по его мнению, основывается на правилах и законах, совместно выработанных людьми для всеобщего соблюдения. Право на жизнь, право на свободу, право на собственность и право на защиту этих прав являются, по мнению Дж. Локка, естественными правами.
Дж. Локка справедливо называют основоположником либерализма, поскольку он в числе первых высказал идею о примате прав гражданина, назвав государство его слугою. «Пределы власти государства, — утверждал он, — положены теми самыми правами граждан, для охраны которых оно и создавалось. Следовательно, граждане сохраняют за собой право восстания против государственной власти, если та начинает действовать вопреки изначальным целям, а правители объявляются ответственными перед народом».
Идеи Дж. Локка нашли свое подтверждение в трудах выдающегося французского юриста XVIII века Ш. Монтескье. Он, в частности, занимался, как и Дж. Локк, исследованием понятия свободы, которую он определял как «право делать все, что дозволено делать законами, поскольку в правовом обществе свобода может заключаться лишь в том, чтобы иметь возможность делать то, что должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не должно хотеть». В одном из своих сочинений Монтескье прямо ставит вопрос о разделении властей как важном условии соблюдения политической свободы. Он, в частности, утверждает, что политическая свобода отсутствует тогда, когда судебная власть соединяется с властью законодательной и исполнительной. «Если она (судебная власть. — А.К.) соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода граждан, — утверждает он, — окажутся во власти произвола, ибо судья будет законодателем; если судебная власть соединена с властью исполнительной, то судья получает возможность стать угнетателем».
Идея свободы индивида, выдвинутая буржуазными философами, была развита в философских работах И. Канта и связывалась с правовым равенством людей, их свободным общением. Известно утверждение И. Канта о том, что «право — это совокупность условий, при которых произвол одного (лица) совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы». Эта свобода, по Канту, независима от внешних обстоятельств, она естественное, прирожденное право человека.
«Прирожденное право только одно-единственное: свобода — право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду». Идея свободы как прирожденного естественного права человека и права в целом как результат добровольного согласия определяет понимание государства как объединения множества людей, подчиненного общим правовым законам. В учении И. Канта прослеживается мысль о связи естественного права человека на свободу и господства в государстве правовых законов. Кантовская идея свободной автономной личности несла в себе мощную гуманистическую направленность, получившую высокую оценку Г. Гегеля: «Выставление того принципа, что свобода есть последний стержень, вокруг которого вращается человек, высочайшая вершина, которой ни на что не приходится глядеть снизу вверх, так что человек не признает никакого авторитета, и ничто, в чем не уважается его свобода, его не обязывает, — выставление этого принципа представляет большой шаг вперед». В кантовской философии, по мнению Г. Гегеля, человек обретает в самом себе устойчивый центр, и для его воли нет «другой цели», кроме той, которую он черпает из себя самого, кроме цели его свободы.
Философско-правовое учение Г. Гегеля было направлено на преодоление буржуазных индивидуалистических доктрин А. Смита и Д. Рикардо, отстаивавших неограниченную свободу индивида.
Негативное отношение к своеволию и эгоизму индивида, ориентирующегося только на свои личные интересы, недвусмысленно выражено Г. Гегелем: «Когда мы слышим, что свобода состоит вообще в возможности делать все, что хотят, то мы можем признать такое представление полным отсутствием культуры мысли, в этом представлении нет еще ни малейшего намека на понимание того, что есть в себе и для себя свободная воля, право, нравственность». Таким образом, Г. Гегель стремится к преодолению крайнего индивидуализма через моральные и нравственные ступени развития общества, через государство, являющегося воплощением разума, свободы и права.
Гегелевская «Философия права» представляет собой целостную попытку упорядочивания фундаментальных прав человека, институтов, общественных объединений и превращения их в развивающуюся систему. Право истолковывается у Гегеля как целостная система свободы, которая вытекает из теологического развития воли. Гегель рассматривает в «Философии права» такие проблемы, как собственность, причем он восстает против понимания, согласно которому собственность считается чем-то позорным. Расправа с людьми, обладающими собственностью, считается недопустимой. Гегель выступает против равенства как уравнительного распределения собственности. Он пророчит: если будут предприняты попытки уравнения собственности, раздела ее, распределения поровну, то они приведут к нищете и, более того, окажутся нерезультативными в том смысле, что неравенство непременно восстановит самое себя. Большую роль Гегель отводит проблемам договора, государства, преступления, перехода от права к морали. Это государственно-правовые разработки, которые не устарели и до сегодняшнего дня. Особенно актуальной становится у Гегеля идея гражданского общества.
Гражданское общество понимается Гегелем как сфера активности людей, которая «помещается» между семьей и государственной деятельностью. В сфере гражданского общества обеспечиваются две главные функции жизнедеятельности человеческого общества и отдельных индивидов. Во-первых, здесь индивиды заявляют о своих потребностях, удовлетворяют и регулируют их. Экономическое удовлетворение важнейших жизненных потребностей — функция гражданского общества. Гражданское общество должно образовывать особые структуры, чтобы государству не приходилось заниматься регулированием всех тех отношений, которые должны быть самонастраивающимися, саморегулирующимися. Во-вторых, в гражданском обществе должны складываться такие отношения, через которые любые группы и объединения, большие и малые, выражают свои интересы. Возникают «корпорации» негосударственного характера, не принадлежащие непосредственно к сфере государственной бюрократии. Но эти формы и объединения в развитом правовом государстве должны иметь возможность выразить интересы и цели добровольно вошедших в них людей. И все же выше этих структур Гегель ставит государство (за что его и обвиняли в этатизме).
Каждая новая ступень исторического развития человечества в результате классовых битв за обладание правами и их расширение придавала правам человека новые аспекты. Так, постепенно формировались такие институты прав и свобод человека, как свобода и неприкосновенность личности, право на судебную защиту, право на жизнь, свобода слова и совести и др.
Учения Дж. Локка и Ш. Монтескье о разделении властей и обеспечении прав и свобод граждан легли в основу принятой в Англии в 1215 году Великой хартии вольностей. Этот документ, который, по мнению большинства исследователей, считается первым источником в области прав человека, создал предпосылки для дальнейшего утверждения свободы и господства закона в жизни общества. В нем, в частности, выражается желание, чтобы «люди в королевстве имели и держали все названные выше вольности, права, уступки и пожалования надлежаще и в мире» (ст. 63). В Хартии также прослеживается идея оградить человека от произвола чиновников, от любых поборов и штрафов, не основанных на законе, что до сих пор является актуальным для большинства государств.
Великая хартия вольностей содержит положение, имеющее исключительно важное значение с точки зрения защиты прав человека, — признание его виновным не иначе как по приговору суда, основанному на внутригосударственном законодательстве. «Ни один свободный человек не может быть арестован или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен вне закона, или каким-либо иным образом обездолен иначе как по законному приговору равных ему и по закону страны» (ст. 39).
Несмотря на феодально-сословный характер выраженных в Хартии прав, провозглашенные в ней такие принципы, как действия должностных лиц в соответствии с законом, соразмерность деяния и наказания, признание виновным только по суду, свобода покидать страну и возвращаться в нее, по сути дела заложили основы нормативных документов, принятых в период становления буржуазного общества в Англии. Одним из таких актов, появившихся под влиянием идеи естественных прав человека, является принятый в Англии в 1679 году Акт о лучшем обеспечении свободы подданного и о предупреждении заточений за морями (Habeas Corpus Amendment Act), ограничивший произвол и беззаконие властей и закрепивший наиболее важную гарантию неприкосновенности личности. Habeas Corpus является по сути дела судебным приказом, который направляется должностному лицу, ответственному за содержание арестованного под стражей. Смысл этого приказа заключается в пресечении длительного содержания задержанного или арестованного в заключении, когда по закону он мог быть взят на поруки.
Лицо, под охраной которого находится арестованный, в течение трех дней по получении судебного приказа должен выполнить его и доставить задержанного к судье, от которого исходил приказ. Судья в свою очередь должен в течение двух дней освободить задержанного из заключения, взяв с него обязательство предстать перед судом в указанные законом сроки. Кроме того, Habeas Corpus вводил правило о недопустимости повторного задержания, ареста, заключения под стражу за одно и то же преступление.
Процедура Habeas Corpus сохраняет свое значение в качестве важнейшей гарантии неприкосновенности личности и в настоящее время.
Идеи, отраженные в английских нормативных документах, были позднее развиты в Новом Свете в ходе вооруженной борьбы североамериканских колоний против своей метрополии. Именно идея естественных, прирожденных прав человека была одним из основных аргументов против колониального господства. Под влиянием Хартии вольностей и Habeas Corpus в 1641 году в Северной Америке, находившейся в то время под владычеством Англии, был принят Свод свобод, закрепивший положения этих документов. В 1648 году в Северной Америке был издан правовой акт «Законы и свободы», который специалисты по праву признают в качестве первого современного кодекса всего западного мира.
Естественно-правовая концепция прав человека послужила также основой для принятия в 1776 году Декларации прав Виргинии, в которой было прямо провозглашено, что все люди по природе своей в равной степени свободны. Идеи и перечень прав и свобод человека, содержащиеся в этой Декларации, были повторены и развиты впоследствии в Декларации независимости, принятой единогласно всеми существующими в то время 13 американскими штатами 4 июля 1776 года. Новым и важным положением этой Декларации является положение о самоопределении народа, занятии им «среди держав мира самостоятельного и независимого положения, на которое он имеет право согласно законам природы».
Кроме того, в Декларации в очередной раз была подчеркнута неотъемлемость прав человека: «Мы считали самоочевидными истины, что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относится право на жизнь, на свободу и на стремление к счастью».
В 1787 году была принята Конституция США. В 1791 году были приняты первые десять поправок к Конституции США, известные как Билль о правах. С точки зрения прав человека интерес представляют поправка VI, устанавливающая право обвиняемого в уголовном преступлении на «скорый и публичный суд беспристрастных присяжных», и поправка IX, гласящая, что «перечисление в Конституции определенных прав не должно толковаться как отрицание или умаление других прав, сохраняемых народом». Декларация независимости, Конституция США и Билль о правах заложили в конце XVIII века по сути дела основы долгосрочной традиции юридической защиты прав и свобод человека.
Этот период характерен также принятием нормативных актов в Европе, направленных на борьбу с феодально-абсолютистскими порядками, основанными на произволе и беззаконии чиновников, отсутствии гарантий неприкосновенности личности и имущества. Наиболее важным документом в этом отношении является принятая во Франции в 1789 году Декларация прав человека и гражданина.
Содержание Декларации отразило гуманистические идеи эпохи Просвещения — свободу, равенство, народный суверенитет, авторитет закона, права человека. В преамбуле Декларации отмечается, что представители французского народа считают «единственными причинами народных бедствий и развращенности правительств незнание, забвение или презрение прав человека». Этот акт, основываясь на том, что люди рождаются свободными и равноправными, перечисляет практически все основные права человека и гражданина. В качестве гарантии прав человека и гражданина Декларация считает необходимой вооруженную силу (п. 12). В одном из положений Декларации (п. 16) отмечается, что общества, в которых не обеспечена гарантия прав и не установлено разделение властей, не могут считаться конституционными. В Декларации прав человека и гражданина были провозглашены основные принципы уважения прав человека и гражданина. К наиболее важным из них относятся:
1. Люди рождаются и остаются свободными и равноправными.
2. Цель всякого политического союза — сохранение естественных и неотчуждаемых прав человека.
Права эти суть свобода, собственность, безопасность и противление угнетению.
3. Принцип всякой верховной власти принадлежит нации. Ни одна коллегия, ни одно лицо не могут отправлять власть, не исходящую непосредственно от нации.
4. Свобода заключается в возможности делать все, что не вредит другому. Таким образом, пользование каждого человека своими естественными правами не должно встречать иных границ, кроме тех, которые гарантируют другим членам общества пользование теми же правами. Эти границы могут быть определены только законом.
5. Никто не может быть арестован, обвинен или задержан в тех случаях, которые не определены, и в той форме, какая не предписана законом.
6. Никто не должен терпеть стеснение из-за своих убеждений, хотя бы даже религиозных, лишь бы их проявление не нарушало общественного порядка, установленного законом.
7. Свободный обмен мыслями и мнениями — одно из драгоценных прав человека, и каждый гражданин может свободно говорить, писать и печатать под условием ответственности за злоупотребления этой свободой в случаях, определенных законом.
На примере Декларации прав человека и гражданина 1789 года видно, как идеи естественно-правовой доктрины, неотъемлемых, неотчуждаемых прав человека, основанные отчасти на философии стоицизма (III — II вв. до н.э.) и римской концепции jus gentium, нашли выражение в этом историческом документе, оказавшем огромное влияние на правовое сознание человечества в современном мире.
Принципы, заложенные в Декларации 1789 года, были реализованы США и Францией, принявшими одними из первых конституции, служившие для обозначения функций институтов этих государств и провозглашения фундаментальных прав человека. Впоследствии пример США и Франции был использован практически каждым государством. В государствах, принявших конституции, эти документы, зафиксировавшие фундаментальные права и свободы, занимают наивысшую ступень в иерархии внутригосударственного законодательства.
На приведенных примерах видно, как идеи естественно-правовой доктрины, неотъемлемых, неотчуждаемых прав человека, зародившиеся, как было показано выше, еще в Древней Греции и Древнем Риме, развитые в период Реформации и Просвещения, широко распространились по миру, оказали огромное влияние на правовое сознание человечества в современном мире. Не обошли стороной эти идеи и русскую философскую мысль, внесшую свой вклад в размышления о политической свободе и о путях ее достижения. Так, видный философ, историк, публицист Б.Н. Чичерин, рассуждая о необходимости созыва постоянных органов народного представительства в России, называл основным началом в государствах с представительным устройством свободу, которая коренится в личности, в отдельной воле каждого.
Две основные концепции естественного права — индивидуальная свобода и народовластие — нашли свое отражение и в трудах таких русских философов конца XIX — начала XX века, как К. Кавелин и Н. Бердяев. Так, К. Кавелин в работе «Наш общественный строй» указывал на то, что в основании общественной жизни в Европе лежит идея сильно развитой личности, основанной на ее свободах и неприкосновенности: «Личная независимость, личная свобода, возможно нестесненная, всегда были исходной точкой и идеалом в Европе. Весь ее гражданский и политический быт сверху донизу был построен на договорах, на системе взаимного уравновешивания прав».
Похожие взгляды высказывал и Н. Бердяев. В своем сборнике статей «Духовный кризис» он писал, что «для возрождения России существенно важно, чтобы каждый осознал себя человеческой личностью в абсолютном ее значении и членом нации в абсолютном ее предназначении».
Русский философ и общественно-политический деятель Петр Струве, будучи сторонником религиозного мировоззрения, полагал, что путь к экономическому и социальному перерождению России состоит в воспитании христианского уважения к достоинству личности. Размышляя о воспитании нового человека, П.Б. Струве считал, что для создания нового политического культурного сознания русского человека нужны государственная мощь и «идея права и прав».
Другой русский философ — П.И. Новгородцев, возглавивший на рубеже XIX — XX веков школу «возрожденного естественного права», всячески защищал естественно-правовую доктрину. Он, в частности, отмечал, что многие ее противники заблуждаются, считая, что она ограничивается идеями старой философии права — теориями первобытного договора и народного суверенитета, противопоставленными государству. Но при устаревших терминах старой философии права не умерла сама теория, основная идея которой заключается в утверждении, что над государством стоят некоторые высшие нормы, которым оно должно подчиняться, из которых оно черпает и свое оправдание и свои руководящие начала.
Таким образом, как было показано выше, на протяжении столетий в разных государствах эволюционировали идеи естественного права в философии прав человека, основанные на предположении, что все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах.
Позитивистская концепция прав человека
Если естественно-правовая концепция прав человека основана, как было отмечено выше, на неотъемлемости, неотчуждаемости прав человека и их приоритете перед интересами государства и на том, что естественные права человека до возникновения государства не нуждались в каком-либо писаном, юридическом оформлении, то позитивистская концепция прав человека исходит из позитивной природы права и гарантий его соблюдения, предоставляемых в современных условиях государством.
В 30-х годах XIX века оформился в особое философское течение так называемый юридический позитивизм, представителями которого были такие философы, как О. Конт, Э. Литтре, Г. Спенсер, В. Лесевич и др. Сторонники этого течения подвергали критике «метаюридические» принципы и идеи, вносимые в юриспруденцию естественно-правовой теорией. Так, один из основоположников позитивизма немецкий юрист К. Бергом считал, что юриспруденция, как и любая наука, должна изучать, а не оценивать и требовать, как это делает естественное право. Предметом изучения для нее должно быть объективно существующее право, основанное на правотворческих фактах, т.е. на правотворческой деятельности государства. Естественное же право, в соответствии со взглядами К. Бергома, по сути своей является не более чем предположением, чем-то субъективным и фиктивным, что, будучи принятым за явление правового порядка, влечет за собой разрушение порядка и анархию.
Источниками права позитивисты считали суверенную государственную власть. Отрицая естественно-правовую теорию, юридический позитивизм со второй половины XX века в течение довольно длительного времени отвергал проблему прав человека. «Сам человек в праве и правопорядке признавался лишь физическим лицом, наделенным субъективными правами». Рассматривая проблему соотношения права и государства, позитивизм оставлял вне поля зрения идеи естественно-правовой концепции и трактовал права человека как «дар» со стороны государства. Позитивистский подход предусматривал безусловное подчинение индивида создаваемому государством праву, и права человека «служили цели подчинения индивида государству, а не утверждения приоритета прав человека по отношению к последнему».
Крайних позитивистских позиций придерживался и русский философ Б.Н. Чичерин. Он, в частности, писал: «Учение о неотчуждаемых и ненарушимых правах человека, которые государство должно только охранять, но которых оно не смеет касаться, есть учение анархическое. Необходимым его следствием является постановление французской конституции 1793 года, что коль скоро права народа нарушены, так восстание составляет не только для всего народа, но и для каждой части народа священнейшее из прав и необходимую из обязанностей. При таком порядке каждый делается судьей своих собственных прав и обязанностей, начало, при котором общежитие немыслимо. В здравой теории, так же как и в практике, свобода только тогда становится правом, когда она признается законом, а установление закона принадлежит государству». Гарантия свободы может находиться, по мнению Б.Н. Чичерина, в «самом общем праве, именно в таком устройстве, которое давало бы заинтересованным лицам известное влияние на решение общих дел».
Среди гарантий гражданской свободы Б.Н. Чичерин называл главными следующие: личность и собственность должны быть поставлены под защиту независимого суда, а гражданин должен получить право требовать этой защиты. Взаимодополняющей гарантией свобод человека, по мнению Б.Н. Чичерина, может быть суд, если он «независим от правительственной партии и власти».
Сторонником гармоничного сочетания рассматриваемых концепций права — естественно-правовой и позитивистской — был русский юрист И.А. Покровский. Сквозной темой многочисленных работ И.А. Покровского была проблема личности и ее неотъемлемых прав. Можно выделить два основных аспекта, которые в связи с этим рассматривал И.А. Покровский:
1) формальные условия, обеспечивающие независимое юридическое положение личности в обществе и состоящие из начал определенности и прочности порядка;
2) материальное содержание независимого юридического положения, которое «может быть лучше или хуже в зависимости от того, какие права признаются за человеческой личностью, какие стороны ее существования оказываются защищенными».
Оценивая вклад И.А. Покровского в формирование концепции прав человека, С.С. Алексеев отмечал у него наиболее существенные положения по проблематике прав человека, связанные с разработкой идеи о соотнесении прав человека с государством в целом, что проявляется в кульминации самоутверждения личности в государстве в юридическом отношении.
Рассматривая давний спор между естественно-правовой и позитивистской концепциями прав человека и их соотношение, большинство юристов исходят из объективной необходимости признания этих двух концепций, которые находятся в тесной связи. Так, С.С. Алексеев считает, что «сегодня естественное право справедливо рассматривается классиками отечественной цивилистики как обусловленные природной и социально-естественной средой требования и идеалы, которые, преломившись при помощи разума через правосознание, его культурные коды, приобретают характер идей разума, а отсюда правовой облик и в соответствии с этим выступают в виде правовых требований и прообразов. юридических норм — норм позитивного права».
Такой же позиции придерживается и Е.А. Лукашева, которая считает, что «в современном мире позитивистский подход в области прав человека не должен дистанцироваться от нравственных категорий свободы, справедливости, самоценности индивида для того, чтобы законодательно выразить их в определенном каталоге прав человека. Обретая законодательную силу, права человека получают дополнительную «энергию», а государство обязывает себя гарантировать и обеспечивать права и свободы».
Тесная взаимосвязь естественно-правовой и позитивистской концепций прав человека подтверждается конституционными актами большинства государств. Так, ст. 2 Конституции Российской Федерации провозглашает, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». В ст. 17 говорится, что «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения».
В конституциях современных государств можно встретить разный подход к основным концепциям прав человека: в одних случаях (США, Франция, Италия, Испания) законодатели придерживаются естественно-правовой доктрины, в других (Австрия, ФРГ) — позитивистской доктрины. Как отмечает в этой связи Ю.Д. Ильин, «такое различие имеет относительное значение, поскольку все современные государства придерживаются в целом унифицированного стандарта прав человека». С этим утверждением трудно полностью согласиться, так как, во-первых, ряд ученых, в частности Н.Н. Моисеев, возражают против теории «универсализации» прав человека, одинаково пригодных для населения всей Земли. «Возможность глобальной стандартизации прав человека, — утверждает он, — исключена, поскольку она не учитывает характера той цивилизации, в которой человек воспитан, те тысячи поколений, которые адаптировали свои правила жизни к тем условиям, которые определила окружающая их природа».
Мы разделяем точку зрения Ю.Д. Ильина, несмотря на возражения некоторых известных ученых против теории «универсализации» прав человека, одинаково пригодных для населения всей Земли.
Концепция универсальности прав человека как общечеловеческой ценности
Вторая половина и конец XX века характеризовались двумя тенденциями в правопонимании. С одной стороны, стали актуальными проблематика «естественного права» и утверждение международных стандартов в области прав человека. С другой стороны, отмечалось возросшее внимание к региональным и национальным особенностям правовой культуры, которые играют возрастающую роль в образовании различных региональных государственных объединений как субъектов формирующегося многополярного мира. В содержательной интерпретации концепции этого мира значительную роль играет правопонимание, отдающее должное как глобализации (в форме международно-правовых стандартов), так и регионализации (в форме признания и уважения особенностей региона и образующих его государств).
Глобализация модернизационного процесса означает универсализацию тех человеческих ценностей, которые детерминируют социальную трансформацию общества. В частности, универсальный, общечеловеческий смысл приобретают те политические ценности, которые определяют демократизацию, либерализацию общества. Это ценности свободы, равенства, справедливости, гражданской активности, толерантности и прежде всего прав человека.
В современных условиях межгосударственные отношения должны строиться на основе взаимных общих интересов и общечеловеческих ценностей, того, что ценно и важно для любого государства независимо от формы правления, государственного устройства, уровня социально-экономического развития, культуры и традиций. Народы, проживающие на территории различных государств, различаются языком, культурой, традициями, но их всех объединяет то, что все они люди, а потому для каждого из них ценным являются его жизнь, права и свободы. Все различия, все границы, которые люди провели между собой, второстепенны. «Первостепенным для общественной жизни, — отмечает С. Ковалев, — является простой факт принадлежности всех нас к общности более высокого порядка — человеческому роду».
Как отмечает С. Ударцев, общая воля человечества, реализуемая в праве, требует общечеловеческих стандартов, не только допускающих развитие и инициативу, но и преследующих поведение, которое в случае осуществления его в широких масштабах может нанести ущерб человечеству, поставит под сомнение общечеловеческие ценности как ориентир нормального движения и развития человечества и отдельного человека (в том числе включающие и защиту индивидуальных прав и свобод человека как элементарных частиц, из которых складывается безопасность человечества в целом).
И. Кант считал, что прямым следствием неизбежной необходимости гармонизации личного и общественного начал в человеке для его блага и для блага развития всего человеческого рода являются государство и право как естественные порождения природы человека. Развивая антагонизм, конкуренцию и инициативу в человеческом обществе, природа, по Канту, позаботилась о высокой степени развития инструментов гармонизации человеческих отношений, сотрудничества и взаимопомощи. В этом смысле право и соответствующее ему государство связаны с глубинными основами природы человека и целями его истории.
Гармония системы (мирового сообщества) и отдельных государств возможна на основе идеи прав человека. История свидетельствует, что разработанные мировым сообществом международные стандарты по правам человека содержат ценные для каждого человека идеи — права человека, соблюдение которых делает связи между системой и подсистемами (как на национальном, так и на межгосударственном уровне), а также между различными подсистемами (между индивидами в государстве; между государствами) более стабильными, устойчивыми. Теоретическую разработку концепция универсальности прав и свобод человека получила в действующих международных договорах, пактах и конвенциях, создающих юридически обязательные нормы поведения государств в области защиты прав человека (в настоящее время в международном праве существует около 70 таких документов). При этом международный стандарт, например в рамках ООН, по своей природе минимален, поскольку является результатом компромисса между странами с различными правовыми системами и традициями, по тем или иным причинам пришедшими к общему выражению своих на практике ощутимо расходящихся позиций. Достижение согласия относительно минимальных стандартов по защите прав человека стало возможным прежде всего на основе признания мировым сообществом ценности человеческой жизни.
Сторонники теории прав человека предполагают наличие определенных универсальных принципов и норм, применимых к любому человеческому обществу. Важнейшим фундаментальным принципом прав человека является принцип универсальности, сущность которого заключается в диалектическом единстве противоположностей и различий. Поэтому принцип универсальности предполагает и различие.
Действительно, нечто «универсальное» (общее, всеобщее) в правах человека как реальное объективное явление, как реальный объективный процесс не существует вне неуниверсального (особенного или единичного). Например, ООН в 1966 году приняла Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, участниками которого стали 137 государств. С этой точки зрения нормы, заложенные в Пакте, являются в определенной степени универсальными, вошедшими в общечеловеческую концепцию прав человека. Но они не универсальны, как реальное объективное проявление для стран, в том числе США, не ратифицировавших этот документ. История принятия международных документов по правам человека показывает, что, несмотря на их в целом общедемократический характер, они содержат в себе разнокачественные по своему политическому и социально-экономическому содержанию формулировки. Поэтому если и можно говорить об общечеловеческом выражении в этих документах прав и свобод граждан, то необходимо иметь в виду, что провозглашенные в них права и свободы в каждой стране реализуются лишь в своей конкретно-исторической форме.
Сторонники культурного релятивизма считают, что различные исторические традиции, психология и культура разных государств не могут не повлиять в определенной степени на понимание прав человека, на политику и практику в этой сфере. Из этого государственные деятели ряда восточных стран делают вывод, что нельзя считать, что стандарты и модели прав человека, принятые некоторыми странами, являются единственными, и нельзя требовать, чтобы все страны подчинялись им. Они определяют категорию «права человека» как явление, характерное лишь для «западных цивилизаций» и не соответствующее национальной культуре и традициям восточных стран. Так, например, Исламская
Республика Иран выдвигает тезис о том, что Всеобщая декларация прав человека, представляющая иудейско-христианские традиционные взгляды, не может применяться мусульманами и не соответствует их системе ценностей. Руководители ряда государств (Иран, Китай, Индонезия и др.), используя аргументы сторонников культурного релятивизма, стремятся обосновать законность и неизбежность ограничения прав человека. Глава китайской делегации на Всемирной конференции по правам человека (1993 год) заявил, что государственный суверенитет является основой реализации прав граждан. Если не обеспечен суверенитет государства, не может быть речи о правах его граждан. Взгляды, согласно которым вопросы прав человека не признают границ и что принцип невмешательства во внутренние дела неприменим в этой области, и любые действия, основанные на этих взглядах, есть не что иное, как формы политики давления. В ряде стран считают, что идея универсальности прав человека имеет противовес в лице традиционных нравственных образцов с их этнической и национальной спецификой, а национальные особенности конкретной страны играют ведущую роль в обеспечении прав и свобод граждан. Таким образом, целый ряд стран считают, что в действительности международное сообщество все еще далеко от универсального консенсуса относительно прав человека.
Всемирная конференция по правам человека 1993 года, обсудив вопросы универсализма и культурного релятивизма, провозгласила, что «универсальность» основных прав и свобод человека «не подлежит сомнению», что «международное сообщество должно относиться к правам человека глобально, на справедливой и равной основе, с одинаковым подходом и вниманием».
Права человека универсальны, поскольку едина и универсальна человеческая личность.
Различные проблемы прав человека можно решать на основе единства человечества, а значит, на принципе универсальности, сохраняя национальное и культурное многообразие. Следует согласиться с С. Ковалевым, утверждающим, что «концепция прав человека принципиально неполна и принципиально неосуществима, пока она ограничивается рамками национального. Свое полное и непротиворечивое воплощение она может найти только в рамках единого человечества». Мир пришел «к единству, не теряя своего национального и культурного многообразия, ибо в нем тоже залог выживаемости». И вопросу о государственном суверенитете — главному вопросу стран с имперским мышлением можно противопоставить идею суверенного человека как части человеческого рода, а значит, единственный путь — это путь принципиального ограничения компетенции суверенного государства. И решаться эта задача может только усилиями человечества в целом.
Таким образом, в современных условиях, во-первых, разработана общечеловеческая концепция прав человека в виде международных (в рамках ООН, Совета Европы, различных региональных систем) стандартов по правам человека; во-вторых, в каждой отдельной стране, на основе международных стандартов и с учетом национального своеобразия, складываются собственная концепция прав человека, свой перечень прав и свобод граждан, в чем-то отличный от других стран. Так, ряд стран Юго-Восточной Азии (после длительных и незавершенных попыток осуществить либеральную модель преобразований) обратились к применению западных технологий и собственной инновационной деятельности при сохранении тех своих социокультурных основ, которые всегда рассматривались как препятствие на пути перехода этих стран к современному состоянию. Как показал профессор А. Китахара, основываясь на опыте Японии, современные демократические цели государства можно провести через общину, которая обладала высокой солидарностью и могла решить такую задачу лучше, чем еще не сформировавшийся индивид и еще не сложившееся гражданское общество. Важно отметить, что, с одной стороны, экономическая отсталость, политическая незрелость, отсутствие гражданского общества сопровождались в незападных регионах наличием таких форм жизни, которые были утрачены Западом и к которым он начинает стремиться (например, меньшая степень отчуждения).
С другой стороны, с определенной корректировкой в странах Запада будет расти количество мусульманского и другого (неевропейского) населения, которое все громче будет требовать развития собственной культуры, поддержки своих национальных традиций, актуальным станет использование опыта восточных стран, особенно полиэтнических государств. Игнорирование этого может привести к возникновению серьезных конфликтов и потрясений (примером может служить Югославия). Все это требует развития отношений между Западом и Востоком, взаимного восприятия и обмена ценностями.
Восток же не просто переживает интеграционные культурно-цивилизационные процессы, набирающие обороты в современную эпоху. Так, определенную сложность для восточного менталитета представляет ассимиляция западной культуры именно потому, что восточный человек по своему этническому самосознанию ближе к «нерациональному», чем субъект и агент западной культуры. Ему сложно принять формулу индивидуализма в том виде, в каком она вошла в плоть и кровь западной культуры, фактически исчерпавшей потенции как неограниченной спонтанности, самоценности и самодостаточности личной свободы, так и индивидуалистического прагматизма. И перед Востоком, и перед Западом в сфере культуры стоит сегодня единая задача — выработать новую культурную парадигму индивидуальности и рациональности.
Современное общество требует новых социальных технологий, объединяющих новые принципы организации с коренными ценностями народов как на Западе, так и на Востоке. Сегодня важным и необходимым для развития молодых суверенных государств является создание системы ценностей, которая, во-первых, адекватна идеалам демократии, во-вторых, должна находить воплощение в реальной жизни. Постсоветское пространство сегодня — это регион конкуренции различных ценностей.
Широкое распространение ценностей Запада может иметь успех, если в сознании людей они будут представлены как ценности общечеловеческие.
К настоящему времени сложилась концепция межгосударственного сотрудничества в области прав человека, которая продолжает развиваться на основе общепризнанных принципов и норм международного права. В идеале, очевидно, эта концепция должна стать универсальной, поскольку права человека неотъемлемо присущи всем людям, и все международное сообщество должно обеспечивать их уважение, соблюдение и защиту. Права человека являются не только универсальными ценностями для представителей всех культур и традиций, но и по сути своей ценностями местными, обязательствами, взятыми государствами исходя из международных договоров и национальных конституций и законов. Практика ООН и отдельных государств свидетельствует о том, что, несмотря на суверенное право государства регулировать отношения с собственными гражданами, этот вопрос в случае нарушения прав этих граждан становится предметом озабоченности международного сообщества. Это и понятно, так как самостоятельное регулирование государством своих взаимоотношений со своими гражданами, в частности, в области прав человека не дает права государству на их игнорирование и (или) нарушение.
Если же в государстве происходят массовые и грубые нарушения прав человека, такие как апартеид, расизм, геноцид, являющиеся нарушением обязательств по Уставу ООН и по соответствующим международно-правовым договорам, международное сообщество, в частности ООН, Международный Суд, имеет право рассмотреть эти нарушения и принять необходимые меры для их устранения. Кроме того, в пользу перехода концепции межгосударственного сотрудничества в области прав человека на универсальный уровень свидетельствует нарастающая тенденция к расширению права международного сообщества рассматривать различные аспекты соблюдения прав человека в отдельных государствах. Такая тенденция особенно заметна во взаимоотношениях государств, входящих в Совет Европы, а также в рамках ОБСЕ. Так, на Московском совещании Конференции по человеческому измерению СБСЕ 1991 года государства-участники заявили, что «обязательства, принятые ими в области человеческого измерения СБСЕ, являются вопросами, представляющими непосредственный и законный интерес для всех государств-участников, и не относятся к числу исключительно внутренних дел соответствующего государства. Соблюдение прав и свобод человека составляет одну из основ современного международного правопорядка».
Венская декларация и Программа действий, принятая Всемирной конференцией по правам человека 25 июня 1993 года, также подтвердили важность обеспечения универсальности, объективности и неизбирательности при рассмотрении вопросов, связанных с правами человека. Этот документ имеет особое значение для дальнейшего развития концепции межгосударственного сотрудничества в области прав человека.
В настоящее время, как известно, международное право прав человека существует как самостоятельный раздел международного права и как его своеобразный критерий формирования.
Обобщая и проецируя развивающуюся тенденцию на будущее, можно утверждать, что права человека все чаще признаются как имеющие мононормный характер для всего универсального, регионального и национального правового пространства. Таким образом, якобы правовое пространство может считаться именно таковым только при соблюдении прав человека. С другой стороны, именно благодаря правам человека происходит объединение правового поля в единое межгосударственное правовое поле. Этим, на наш взгляд, и можно объяснить появление международного права прав человека как отрасли права, где происходит состыковка различных правовых систем. При этом следует отметить исключительный динамизм нормативной системы в области прав человека. Концепция универсальности прав человека исходит из того, что права человека понимаются не как застывшие навечно нормы, а лишь как относительное средство, отражающее каждую новую ступень сознания индивида, обладающего правами и имеющего свое достоинство.
Процесс становления концепции универсальности прав человека охватывает в первую очередь согласование видения природы прав человека, характера защиты и, самое главное, согласование единых принципов международного сотрудничества государств, относящихся к различным культурам и правовым системам. Как отмечает М.В. Шугуров, направление такого согласования является велением и императивом времени с учетом фактора глобализации. Международное сообщество выдвинуло различные концепции прав человека (позитивистскую, естественно-правовую, коммунитаристскую, теоцентрическую и т.д.). Такое разнообразие концепций не препятствует формированию универсальной концепции межгосударственного сотрудничества в области прав человека на основе общепризнанных принципов и норм международного права. Между представителями указанных концепций продолжаются острые дискуссии на предмет их гуманности и универсальности, в процессе которых выявляется во многом мнимая поляризация взглядов либералов, консерваторов, коммунитаристов по правам человека, что свидетельствует о необходимости создания новой универсальной концепции прав человека, более адекватно отражающей существующие реалии в мире.
С.В. Черниченко выявляет четыре основные составляющие универсальной концепции.
Во-первых, все права неделимы, составляют единый комплекс, из их совокупности нельзя исключить хотя бы одну составляющую в ущерб другим. Недопустимо противопоставление каким-либо одним правам или свободам каких бы то ни было других прав или свобод. Это замечание о неделимости прав человека совершенно справедливо, поскольку в противном случае будет нарушен общий принцип уважения прав человека и основных свобод, принцип универсальности прав человека.
Признание прав человека не исключает определенной их систематизации. Приоритетным правом является право на жизнь как важнейшее право, без обеспечения которого бессмысленно ставить вопрос о соблюдении остальных прав и свобод человека. Абсолютным же правом, на наш взгляд, является право не быть подвергнутым пыткам и жестокому обращению в соответствии с положениями Конвенции ООН против пыток 1984 года.
Во-вторых, принцип уважения прав человека как один из основных принципов современного международного права никак не может противостоять другим его основополагающим принципам, он должен применяться и приниматься в системе всех принципов международного права. Поэтому ссылки на необходимость защиты прав человека не могут оправдать попыток нарушить другие принципы международного права: уважение государственного суверенитета, невмешательство государств во внутренние дела друг друга, прежде всего запрещение угрозы силой или ее применения в международных отношениях, а также, что немаловажно, принцип сотрудничества.
В-третьих, из суверенитета государства вытекает, что вся сфера взаимоотношений с собственным населением — вопрос, который находится прежде всего на уровне внутригосударственного права, включая судебные процедуры. Иными словами, государство самостоятельно регулирует свои взаимоотношения с собственным населением, особенно в социально-экономической сфере. Однако это не означает исключительного «права» государства устанавливать социально-экономические стандарты.
Здесь проявляется положение о прямом действии норм международного права в области прав человека.
На этом основано сложившееся в ООН и Совете Европы положение о том, что любое государство не может не выполнять своего обязательства уважать и соблюдать права человека.
В-четвертых, область межгосударственного сотрудничества по вопросам прав человека должна быть деидеологизирована и деполитизирована. Это означает, что на уровне межгосударственных контактов признается необходимым исключить какой бы то ни было «идеологический» базис в вопросах прав человека. В соответствии со ст. 28 Всеобщей декларации прав человека каждый индивид имеет право на социальный и международный порядок, при котором права и свободы, изложенные в
Декларации, могут быть полностью осуществлены.
По мнению Н.Н. Белякович, универсальная концепция прав человека должна включать:
- во-первых, определяющую роль социально-политического в процессе формирования прав человека;
- во-вторых, рассмотрение прав человека в поликультурном контексте, исходя из постулата безусловной ценности и равноправия всех типов культур, существующих в современном мире;
- в-третьих, права человека должны находиться в диалектическом единстве с обязательствами человека не только по отношению к обществу, но и по отношению к определенным социальным группам.
Соглашаясь в принципе с элементами универсальной концепции прав человека, предложенными
Н.Н. Белякович, на наш взгляд, целесообразно добавить к ним учет разнообразия форм проявления прав человека в различных цивилизациях. В универсальной концепции также должны найти отражение особенности природной среды существования той или иной общности людей и регионов, уникальность и специфика их исторического, социально-экономического, политического и культурного развития.
Как справедливо считает Л.Н. Шестаков, права человека приобретут универсальный характер и статус общечеловеческих ценностей «тогда, когда в перечень основных прав и свобод будут включены те, которые, несмотря на то, что незнакомы европейскому обществу, признаются правами и свободами в неевропейских цивилизациях». В общие стандарты, убежден автор, должны включаться и элементы исламского подхода к правам человека, равно как и элементы других цивилизаций.
Могут ли претендовать достигнутый уровень сотрудничества в области прав человека, эффективность такого сотрудничества на универсализм? К сожалению, более чем 60-летняя история современной системы прав человека свидетельствует о недостижимости того уровня эффективности системы, который планировался разработчиками Всеобщей декларации прав человека, если не будут предприняты структурные изменения этой системы. Причины неэффективности системы прав человека, на наш взгляд, заключаются в следующем. Структура системы прав человек на концептуальном уровне неадекватно отражает складывающиеся в современном мире социально-культурные условия. Универсальной концепции прав человека как структурному элементу концептуального уровня системы была отведена приоритетная роль общепринятой концепции, что не соответствует ее действительному статусу исходя из культурно-исторических реалий. Иначе говоря, универсальная концепция прав человека не имеет такого числа сторонников в мире, чтобы оправдать ее определяющую роль в качестве концептуальной базы абсолютного большинства универсальных международных документов, касающихся прав человека. Статус этот подвергался сомнениям со стороны западных специалистов и открытой критике со стороны представителей других культур на протяжении всего периода существования современной системы международного права.
Еще в начале 1980-годов, несмотря на признание мировым сообществом и большинством ученых (Лаутерпахт, Макдугал, Ген) принципа универсальности прав и свобод человека, закрепленных во Всеобщей декларации прав человека, страны Афро-Азиатского региона стали выступать с критикой этого принципа, называя его абстрактным, нереальным, отражающим лишь европейские ценности и не учитывающим национальные, религиозные, исторические, географические особенности каждого государства или группы государств. Указанная позиция особенно ярко выявилась в выступлениях представителей развивающихся государств (Китая, Индонезии, Сирии, Пакистана, Йемена, Сингапура) в период проведения Второй Всемирной конференции по правам человека (с 14 по 25 июня 1993 года).
Они при этом заявили о новой концепции прав человека, отличающейся от традиционно западной, суть которой сводилась к следующему:
а) основное внимание должно уделяться региональной специфике отдельных стран при трактовке и применении прав человека;
б) социально-экономическим правам должен отдаваться приоритет перед гражданскими.
Если в пределах западного мира ввиду общности исторического наследия спор «секуляристов» и «клерикалов» предстает как конструктивный диалог, имеющий вполне оптимистические перспективы, то различия в позициях представителей Запада и исламского мира подчас кажутся непреодолимыми.
Исламские правоведы настаивают на невозможности принятия странами, проповедующими ислам, концепции естественного права (идеологической базы универсальной концепции прав человека), которая, на их взгляд, является продуктом секулярной интерпретации иудео-христианских ценностей и определенных, так называемых международных, стандартов в сфере прав человека. Примером этого является конференция «Переосмысление прав человека», прошедшая в конце 1994 года в Куала-Лумпуре. Впервые инициатива по обсуждению проблемы прав человека исходила не от западных стран, а от представителей «третьего мира». Это была первая конференция, на которой анализировалась глобальная экспансия западного мира. Красной нитью проходит мысль, что западное доминирование представляет угрозу правам человека и человеческому достоинству. Так, в докладе М.М. Аюба (Ливан) «Азиатский дух и моральные ценности человека» было показано, что исламская доктрина и традиция прав человека воспринимают их принципиально по-другому, нежели на Западе: теоцентрично, а не антропоцентрично. В этом, с его точки зрения, заключается ключевой конфликт между Западом и исламским миром. Современная западная концепция прав человека чужда исламской религиозной традиции и идеологии, а Всеобщая декларация прав человека с самого начала оспаривалась мусульманскими интеллектуальными кругами, религиозными лидерами и политиками.
Тем временем современный мир вступает в новую эпоху. Наряду с такими вызовами современности, как терроризм, антиисламизм, глобальный финансовый кризис, о которых говорят представители политических элит Запада, с процессом глобализации проявляется движение к возрождению религиозного сознания в обществах так называемой десекуляризации. Этот феномен современного общества, на наш взгляд, необходимо учитывать по двум причинам. Во-первых, десекуляризация как укрепление позиций религии (идеологии и институтов) в общемировом масштабе имеет место в связи со все более возрастающим влиянием «незападных» стран. Это в первую очередь страны традиционного распространения ислама, в которых секуляризация не имела столь глобального влияния, как в странах Запада. Во-вторых, десекуляризация, хотя и в гораздо более скромных масштабах, на культурном и индивидуальном уровне все чаще становится предметом рефлексии социологов в обществах Запада (Европе, США). Современный мир все чаще, начиная с 90-х годов прошлого века, определяется как «постсекулярный». Эта концепция, будучи институционализированной, в свою очередь должна стать эффективным инструментом международно-правового регулирования в сфере прав человека. Другими словами, структурные и функциональные изменения в системе прав человека на концептуальном уровне приведут к изменению функционирования всей системы.
Для достижения консенсуса сторонам, как известно, приходится идти на обоюдные уступки, пересмотр своих первоначальных позиций. Представляется, что в этой связи западный секулярный мир должен перестать безапелляционно утверждать окончательность и неизменность универсальной концепции прав человека, проявить готовность к ее переработке и дополнению не западными религиозными и этнокультурными доктринами, а в первую очередь исламской, самой влиятельной доктриной. Как известно, эта доктрина не признает врожденных прав человека, считает, что все права принадлежат Аллаху, который дарует их людям. Не вдаваясь в глубокий анализ исламской доктрины, следует только отметить, что именно западная доктрина естественных прав человека вызывает наибольшее несогласие со стороны исламских правоведов.
В последнее время можно отметить отдельные признаки смягчения подхода исламских юристов к вопросу исламской реформации. Одним из наиболее влиятельных современных идеологов такой реформации является профессор юридического факультета университета Эмори (США) Абдуллахи Ахмад Ан-Наим. Он, в частности, предлагает проект решения конфликта между универсалистскими предпосылками и традиционной исламской концепцией исламского права. Ан-Наим настаивает на праве мусульман на признание их религиозной идентичности, в частности, в вопросах законодательства и права в целом. Он также утверждает, что применение «традиционного шариата в его публично-правовых аспектах порождает в современном обществе большие проблемы». Таким образом, Ан-Наим предлагает вывести из государственного законодательства нормы исторического шариата, которые были, очевидно, прогрессивными в VII веке, но не соответствуют реалиям современности. Это позволит избежать проблем, возникающих в связи с некоторыми положениями шариата, которые рассматриваются как дискриминационные в отношении женщин и немусульман. Аналогичной является ситуация и с традиционными видами наказаний, предусмотренных шариатом, которые Ан-Наим предлагает заменить на наказания, принятые в западном мире.
В этой связи интересно отметить изменение вектора обсуждения универсальной концепции прав человека. Если на протяжении XX века споры вокруг концепции возникали между представителями двух противоборствующих политико-идеологических блоков, то в постсоветский период на первый план вышла дискуссия между Востоком и Западом как религией и секуляризацией. Причем предметом разногласий становится не сама идея наличия прав человека и даже не столько перечень конкретных прав, закрепленных во всевозможных международных документах в сфере прав человека, который вызывает ряд вопросов со стороны религиозных теоретиков, сколько различные взгляды на природу, генезис этих прав. Сложность в выработке общих универсальных для всех традиций критериев региональности является результатом различных традиций философского обоснования концепций прав человека в рамках каждой доктрины, присущих данному социокультурному обществу. Следствием этого становятся все более частые высказывания о пересмотре некоторых положений Всеобщей декларации прав человека, которые стали результатом исключительного и одностороннего влияния западной секулярной традиции, неприемлемых для иных культурных сообществ и потому не отвечающих потребностям гетерогенного международного сообщества. Так, в частности, директор Российского объединения Союза христиан веры евангельской пастор Константин В. Бендас сделал недвусмысленное заявление: «Мы за реальные изменения сложившейся ситуации с правами человека вплоть до пересмотра Всемирной декларации прав человека».
В этой связи следует согласиться с мнением Е.А. Лукашевой о недопустимости форсирования процесса восприятия универсальных стандартов прав человека незападными культурами. Кроме того, нуждается в обновлении сама концепция универсальности прав человека. В ее основе должен лежать не просто цивилизационный, а интерцивилизационный (межцивилизационный, «взаимокультурный») подход.
Источник
