Стране санат благословенной дворец построил кубла хан

‎ И тень чертогов наслажденья
‎ Плыла по глади влажных сфер,
‎ И стройный гул вставал от пенья,
‎ И странно-слитен был размер
‎ В напеве влаги и пещер.

40 ‎ Какое странное виденье —
‎ Дворец любви и наслажденья
‎ Меж вечных льдов и влажных сфер.

‎ Стройно-звучные напевы
‎ Раз услышал я во сне,
‎ Абиссинской нежной девы,
‎ Певшей в ясной тишине,
‎ Под созвучья гуслей сонных,
‎ Многопевных, многозвонных,
‎ Ливших зов струны к струне.

50 ‎ О, когда б я вспомнил взоры
‎ Девы, певшей мне во сне
‎ О Горе святой Аборы,
‎ Дух мой вспыхнул бы в огне,
‎ Всё возможно было б мне.
‎ В полнозвучные размеры
‎ Заключить тогда б я мог
‎ Эти льдистые пещеры,
‎ Этот солнечный чертог.

Их все бы ясно увидали

60 Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронёсся б, как гроза: —
Сюда, скорей сюда, глядите,
О, как горят его глаза!
Пред песнопевцем взор склоните,
И, этой грёзы слыша звон,
Сомкнёмся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен мёдом
И млеком Рая напоён!

Источник

В стране Ксанад благословенной

Попалось лет десять назад мне одно стихотворение. Ничего особенного, стихотворение как стихотворение, только понять о чём написал автор я тогда не смог. Может, времена восемнадцатого века трудны для нашего понимания, а может поэзия чужой страны не посмела открыть свои тайны. В результате небольшая поэма Сэмюэля Тэйлора Кольриджа, про загадочную страну Ксанад так и осталась непонятой. Много позже приходилось слышать от многих, что «древний» англичанин накропал какой-то бред. Мысль гуляет, понять, что к чему невозможно. Плюс к этому небрежная литературная обработка.

В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.

На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.

Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,

Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжелой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал,
И на пять миль, изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.

И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.

Стройно-звучные напевы
Раз услышал я во сне,
Абиссинской нежной девы,
Певшей в ясной тишине,
Под созвучья гуслей сонных,
Многопевных, многозвонных,
Ливших зов струны к струне.
О, когда б я вспомнил взоры
Девы, певшей мне во сне
О Горе святой Аборы,
Дух мой вспыхнул бы в огне,
Все возможно было б мне.
В полнозвучные размеры
Заключить тогда б я мог
Эти льдистые пещеры,
Этот солнечный чертог

Их все бы ясно увидали
Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронесся б, как гроза:
Сюда, скорей сюда, глядите,
О, как горят его глаза!
Пред песнопевцем взор склоните,
И этой грезы слыша звон,
Сомкнемся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая напоен!

Я соглашался с ними, но внутренняя энергия произведения пробивалась сквозь реинкарнацию творения Кольриджа на русский, зачаровывала бездонными глубинами пещер, чудной зеленью оазиса и прибоем сонного океана. Нужно лишь было убрать костыли на которых хромала древняя поэма и тогда возможно она полетит как птица счастья навстречу свету и мечте.

В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.

На десять миль оградой башен
Оазис славный окружен,
Садами чудными украшен.
И фимиам струит сквозь сон,
И древний лес, молчит печален,
Блистает мрачностью прогалин.

Но между кедров, в тишине,
Расщелина явилась мне.
И никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,

И дева там о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла глыбы, точно звенья
Тяжелой цепи: между скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал,
И на пять миль, изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадает океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.

И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги тех пещер.
Какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.

И стройно-звучные напевы
Услышал я тогда во сне,
Той абиссинской нежной девы,
Так чудно певшей в тишине,

Под звуки нежных гуслей сонных,
Многонапевных, многозвонных,
Нам ливших зов струна к струне.
О, как милы мне эти взоры
Той девы, певшей в тишине
О горе присвятой Аборы,
Дух мой воспыхнул бы в огне.

И в полнозвучные размеры
Я заключить тогда бы мог
Все эти льдистые пещеры,
Весь этот солнечный чертог.

Их все бы ясно увидали
Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронесся б, как гроза:
Сюда, скорей сюда глядите,
О, как горят его глаза!
Пред песнопевцем взор склоните,
И этой грезы слыша звон,
Сомкнемся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая напоён.

Источник

Кубла Хан, Самуэль Тейлор Колеридж

В земле великой Ксенаду
Дворец построил Кубла Хан.
Здесь Альф стекает в глубину
Пещер, где скрылся в темноту
Подземный океан.

Здесь целых десять миль земли
Стеной высокой обвели.
В садах был слышен звон ручьёв,
И аромат стоял везде,
В лесах зелёных меж холмов
Сверкало солнце на траве.

Вдруг трещина прошла наискосок,
Сквозь рощи кедров, там, где сад цветёт,
Из трещины проклятий шёл поток,
Как будто под луною там высок
Был голос женщины, что дьявола зовёт.
По трещине промчалось колыханье,
И, как земли тяжёлое дыхание,
Огромный к небу вырвался фонтан.
Он нёс в себе, как страшный ураган,
Булыжники, которые взлетали,
И, падая как град, всё разрушали.
И заоодно с камнями в облака
Взметнулась вверх подземная река.
Пять долгих миль она текла по воле
Среди долин, деревьев; прямо к щели
Скрывалася в немеренной пещере,
Втекая там в безсолнечное море.
И в это время, Кубле в дальней стороне
О скорой голос рассказал войне!

Того дворца лишь тень осталась,
Качалась та на волнах вод,
Перемешалась и спускалась
С фонтаном под пещерный свод.

И чудо такое увидишь совсем не всегда:
Яркий дворец в пещере из синего льда.

Однажды девушка с цимбалами
В видении явилась мне.
Страна Абисса её родиной была,
И на цимбалах так играть она могла,
И песню петь про гору Абору.
Ах! если бы я только мог в себе
Ту песню со словами оживить,
Такая радость бы явилась в миг ко мне,

Что я из музыки и воздуха сумел бы сотворить
Дворец, пускай он будет ложным!
О яркий купол! Лёд в пещере глубоко!
И всем, кто слышит, видеть будет можно
И закричат все разом: «Осторожно!
Его глаза сверкают так тревожно!
Три круга очерти вокруг легко,
Глаза свои от страха ты закрой,
Ведь он медовой вскормлен был росой
И даже пил в раю он молоко.»

Примечания.
Ксенаду — легендарная страна (вариант — рай) в западной Азии. (вариант — красивый город. Или Шангду, или Пекин)
Кубла Хан (Кублай, Хубилай, Коублай) (1215 — 1294) — Внук великого Чингиз Хана. Монгольский император завоевавший Китай. Начал Юаньскою династию в Китае. По сказаниям основал Ксенаду и построил там дворец.
Альф (Альфиус, раньше Руфия) — река в Греции которая уходит под землю (как она оказалась в Ксенаду — непонятно). Именно Альфу Геракл менял русло при промывании конюшен.
Slanted (строка 12) — может переводится и в прошедшем совершённом и в несовершённом. Поэтому многие считают, что трещина не появлялась а всегда там была. Я другого мнения.
Женщины зовущие дьявола — идея автора. Вопли из трещины придают ей устрашающий вид.
Цимбалы — музыкальный инструмент. Коробочка со струнами по которым стучат двумя молоточками. Происхождение — Индия/Китай.
Страна Абисса (точнее Абиссиния) — древнее название Эфиопии.
Гора Абора — в первом манускрипте — гора Амора. Скорее всего, речь идёт о горе Амаре в Эфиопии. На этой горе цари Эфиопии запирали своих наследников, чтобы избежать гражданских войн. В поэме Джона Милтона «Потерянный Рай» этот самый рай находится на той же горе Амаре в Эфиопии.
Три круга — попытка изгнать нечисть
Медовая роса и райское молоко — согласно легенде, тот, кто их потребляет, ужасно силён и почти бессмертен. Кубла скорей всего ел их в Ксенаду.

О переводе.
Я не знаю место ли этому стиху в отделе переводов или же его нужно поместить в отдел параллелей. Оригинал этого стиха был написан Колериджем осенью 1797 (или весной 1798), когда тот находился под сильной дозой опиума. Из его воспоминаний следует, что он там был, всё это видел и записывал на ходу. К сожалению, его видение было прервано тем, что к нему кто-то вошёл и шумом вывел его из транса. Сам Самуэль говорил, что этот стих всего лишь фрагмент, и что он хотел написать гораздо больше, но не успел. Стих был опубликован в 1816 году но признан не был. Критики говорили, что они выше обсуждений этого стиха. Сейчас эти пятьдесят четыре строки являются одним из самых горячо обсуждаемых и спорных произведений из всей известной поэзии. Все прочитавшие этот стих считают себя обязанными что-нибудь про него написать. Из одного из источников следует, что за всю человеческую историю больше писали только о Наполеоне. Что странно, все критики и любители порассуждать (которых я читал) писали о том, что поэма смысла не имеет и является просто набором изображений. Я попытался найти в поэме и смысл и мораль. Кубла Хан построил великий дворец, но его смыло водой, и началась война (1279 году Кубла Хан воистину потерпел огромное поражение). Всё это произошло из-за того, что дворец был слишком велик (аналогия Вавилонской Башни). Теперь этот дворец проклят духом Кубла Хана, и тот, кто осмелится его возвигнуть (пусть даже в мыслях), сразу встретится со страшным духом. Так как я придаю ясный смысл абстрактной поэме, мой перевод становится крайне вольным, хотя я и сохранил и ритм, и рифму, и даже большинство описаний. Одним из главных примеров является концовка, двухсмысленность которой я сохранил. «Он» и «Его» можно отнести к духу Кубла Хана, который явился, чтобы наказать автора; или же их можно отнести к самому автору, который встретившись с духом, сам стал страшен и силён. В первом случае, крики относятся к автору, предупреждая его об опасности, во втором, люди предостерегают друг друга об опасном, проклятом авторе. Все, кто хотят почувствовать всё многообразие и смысловой лабиринт поэмы, должны прочитать оригинал. Он прилагается ниже.

Samuel Taylor Coleridge, «Kubla Khan»:

1 In Xanadu did Kubla Khan
2 A stately pleasure-dome decree:
3 Where Alph, the sacred river, ran
4 Through caverns measureless to man
5 Down to a sunless sea.
6 So twice five miles of fertile ground
7 With walls and towers were girdled round:
8 And there were gardens bright with sinuous rills,
9 Where blossomed many an incense-bearing tree;
10 And here were forests ancient as the hills,
11 Enfolding sunny spots of greenery.

12 But oh! that deep romantic chasm which slanted
13 Down the green hill athwart a cedarn cover!
14 A savage place! as holy and enchanted
15 As e’er beneath a waning moon was haunted
16 By woman wailing for her demon-lover!
17 And from this chasm, with ceaseless turmoil seething,
18 As if this earth in fast thick pants were breathing,
19 A mighty fountain momently was forced:
20 Amid whose swift half-intermitted burst
21 Huge fragments vaulted like rebounding hail,
22 Or chaffy grain beneath the thresher’s flail:
23 And ‘mid these dancing rocks at once and ever
24 It flung up momently the sacred river.
25 Five miles meandering with a mazy motion
26 Through wood and dale the sacred river ran,
27 Then reached the caverns measureless to man,
28 And sank in tumult to a lifeless ocean:
29 And ‘mid this tumult Kubla heard from far
30 Ancestral voices prophesying war!
31 The shadow of the dome of pleasure
32 Floated midway on the waves;
33 Where was heard the mingled measure
34 From the fountain and the caves.
35 It was a miracle of rare device,
36 A sunny pleasure-dome with caves of ice!

37 A damsel with a dulcimer
38 In a vision once I saw:
39 It was an Abyssinian maid,
40 And on her dulcimer she played,
41 Singing of Mount Abora.
42 Could I revive within me
43 Her symphony and song,
44 To such a deep delight ‘twould win me,
45 That with music loud and long,
46 I would build that dome in air,
47 That sunny dome! those caves of ice!
48 And all who heard should see them there,
49 And all should cry, Beware! Beware!
50 His flashing eyes, his floating hair!
51 Weave a circle round him thrice,
52 And close your eyes with holy dread,
53 For he on honey-dew hath fed,
54 And drunk the milk of Paradise.

Источник