Две презумпции
Во всем мире существует два юридических подхода к решению проблемы донорства органов: презумпция согласия и презумпция несогласия. Первый случай: если человек при жизни не сообщал, что он против трансплантации своих органов, то считается, что после смерти их можно использовать как донорские. Для этого не требуется согласия его родственников. В случае презумпции несогласия (она же — информированного согласия) считается, что человек априори против, и чтобы после смерти его тело стало донором, он должен специально об этом заявить. Обе эти модели одобрены Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) и успешно применяются во всем мире. Так, например, в США и Великобритании действует презумпция несогласия. В Испании, Австрии и Бельгии — презумпция согласия. Все эти страны — лидеры в области трансплантологии. Испанию, кстати, врачи любят упоминать как пример государства, где общественное мнение по проблеме трансплантации кардинально изменилось всего за три-четыре года.
Сергей Готье: Здесь все дело в широкой пропаганде, страна была буквально набита информацией об успехах трансплантологии. Мне самому не раз приходилось видеть на улицах, на дверях церквей лозунг: «Не стоит забирать свои органы на небеса, там они вам не понадобятся. Оставьте их на земле, и они спасут жизнь другим». У нас, боюсь, массовое сознание изменится еще не скоро.
В России с 1992 года действует презумпция согласия. Однако внедрить ее в практику оказалось не так просто. Елена Фомичева, руководитель отдела координации органного донорства Института трансплантологии и искусственных органов: Закон, принятый 13 лет назад, был создан в соответствии с рекомендациями ВОЗ, однако он требует некоторых изменений и дополнений. Это касается учета тех, кто не желает отдавать свои органы после смерти. Как врачи могут узнать точку зрения мертвого человека? Где именно человек должен написать, что он не согласен? В паспорте? В водительских правах? До сих пор нет юридического механизма, который фиксировал бы позицию человека в отношении посмертного донорства.
В других странах, где, как и в России, принята практика презумпции согласия, существуют базы данных «отказников». Каждый может зафиксировать в ней свое несогласие, а также, если передумает, отозвать его. В случае смерти любого человека так называемые трансплантационные координаторы в первую очередь проверяют, не состоит ли умерший в этой базе. В России такой системы пока нет, и каждый выражает свою волю, как может. О своем несогласии на донорство человек или его близкие (после его смерти) должны заявить сами. Форма заявления не определена, однако достаточно даже письменного или устного заявления в произвольной форме. Как показывает опыт, многие не делают этого, поскольку попросту не задумываются о данной проблеме.
Здесь на первый взгляд возникает противоречие. С одной стороны, малое количество операций объясняется нехваткой органов, которая возникает из-за негативного общественного мнения относительно донорства органов. С другой стороны, в нашей стране действует презумпция согласия, то есть ни у общества, ни даже у родственников потенциального донора хирурги по закону не обязаны спрашивать разрешения.
На самом деле никакого противоречия здесь нет. Хотя формально хирурги не нарушают закон, забирая органы, они часто не решаются это сделать, опасаясь негативной реакции родных умершего. Елена Фомичева: Мне не раз приходилось присутствовать на судебных заседаниях по искам родственников умершего в связи с якобы незаконным изъятием органов. То, что не требуется согласия родственников, является неожиданностью не только для истцов, но порой даже для следователя. Беда в том, что, хотя презумпция согласия была принята законодательно, не было широкой информационной кампании, популяризации донорства. Поэтому известие о том, что у кого-то после смерти изъяли орган, конечно, шокирует непосвященных. К сожалению, многие люди не понимают, что у их умерших родственников изъяли органы, чтобы спасти жизнь другим, а не для того, чтобы эти органы продать и нажиться на их горе.
Сами врачи не заинтересованы в какой-то конкретной формулировке закона и готовы соблюдать какую угодно презумпцию, если она будет адекватно реализована.
Академик Шумаков: Мы не против того, чтобы ввели презумпцию информированного согласия. Однако спрашивать разрешения у родственников у постели умирающего, когда они в подавленном нервном состоянии, бессмысленно. Поэтому нужна более цивилизованная форма — при получении паспорта или когда человек обращается в поликлинику. Кроме того, наше общество еще не созрело для принятия презумпции информированного согласия. Если принять ее сегодня, это окончательно погубит трансплантологию в России. Сначала нужно объяснить людям, что это не варварство, а наоборот, благое дело.
В противном случае Россия рискует повторить печальный опыт Украины. Там до недавнего времени действовал тот же принцип презумпции согласия. Потом правительство приняло закон о презумпции информированного согласия, то есть для того, чтобы труп можно было использовать в качестве донора, стало необходимо получить согласие родственников покойного. С этого момента трансплантация в стране практически прекратилась.
Елена Фомичева: Трансплантология, как любая этическая проблема, всегда будет делить общество на тех, кто за и тех, кто против. Задача в том, чтобы учесть интересы и тех и других. На мой взгляд, презумпцию согласия необходимо сохранить, но подкрепить ее механизмом регистрации несогласия, как это принято в других странах. И кроме того, постоянно разъяснять гуманные цели трансплантации и показывать ее позитивные результаты. Ведь никто не застрахован от того, что в будущем ему самому потребуются донорские органы.
Источник
Порочность российской презумпции согласия
Цивилизованное общество призвано защищать права живых и гарантировать достойное отношение к умершим. Важно не только законодательно закрепить принцип подобающего отношения к телу после смерти человека, но и наделить его конкретным содержанием.
В России действует так называемое правило «презумпции согласия» или «подразумеваемого согласия» в отношении изъятия органов из тела умершего человека-донора, когда они могут срочно потребоваться для вживления реципиенту. По этому правилу только в случае прямого запрета, в том числе от родственников, такие действия невозможны. При этом имеется в виду, что заинтересованные лица уведомлены о действии подобной нормы и должны проявить инициативу.
Индикатор порочности
Должным образом это правило не работает. Индикатором порочности существующей российской практики стало дело Алины Саблиной. В январе 2014 года она погибла в ДТП, и без оповещения родственников из ее тела были изъяты шесть органов. При этом сотрудникам медицинского учреждения не требовалось прилагать каких-либо усилий в поисках близких, чтобы получить их согласие, — они постоянно находились в больнице. Более того, матери Саблиной отказали в посещении дочери незадолго до того, как она умерла, а после смерти не сообщили об изъятии у нее органов.
После этого два года родители Саблиной тщетно пытались отстоять право на должное, уважительное, отношение к телу умершей дочери. Но движимые требованием формального соблюдения закона, суды общей юрисдикции не признали каких-либо нарушений со стороны медицинских учреждений. Последней надеждой на справедливость стало обращение в Конституционный суд РФ.
Однако КС в феврале 2016 года пришел к выводу о законности и прозрачности российской схемы «подразумеваемого согласия» на изъятие органов. Его правовая позиция заключается в том, что достаточно публикации и вступления в силу соответствующего законодательного акта. Это единственное условие «доступности» реализации права на отказ от изъятия органов.
Правоприменение без морали
Этот подход по меньшей мере сомнителен. Если следовать ему, то каждый раз при наличии угрозы для жизни человек или его близкие должны выражать свое несогласие на изъятие органов после смерти конкретному медицинскому учреждению. Ведь в противном случае, учитывая отсутствие в России единой системы учета доноров органов, это медицинское учреждение не будет знать о несогласии, и его сотрудники правомерно вырежут что-нибудь из трупа.
Российская модель «презумпции согласия» практически исключает возможность ограничения права медицинских учреждений изымать органы с учетом мнения потенциального донора. Отсутствует механизм учета волеизъявления граждан на изъятие у них органов после смерти.
Практическое значение такой модели ясно: она позволяет увеличить количество получаемых органов. Государство преднамеренно создает условия для формального закрепления субъективного права, реализация которого фактически неосуществима. При этом такая модель таит в себе существенные организационно-правовые дефекты, создающие благоприятные условия для злоупотреблений, в том числе для развития «черного рынка» торговли органами.
Другие страны, допускающие изъятие органов без прямого волеизъявления, создают условия для максимальной прозрачности этого процесса и руководствуются, прежде всего, этическими принципами. Так, например, в Израиле медицинское учреждение, осуществляющее трансплантацию органов, прикладывает максимальные усилия для того, чтобы выяснить волеизъявление умершего при его жизни, в том числе путем розыска родственников. Практически во всех случаях родственники умершего информируются об изъятии органов. И это вопрос не права — морали!
Перспективы нового конфликта с ЕСПЧ
Формальное отношение власти к вопросам донорства и дефекты российского права, прикрытые разъяснениями высших судебных органов, препятствуют формированию механизма изъятия органов в России, основанного на принципах ясности, прозрачности и общественного одобрения. В этой ситуации родители Саблиной подали жалобу в Европейский суд по правам человека в надежде найти справедливость.
Их шансы на победу велики, о чем говорил российский судья ЕСПЧ в отставке Анатолий Ковлер на апрельской конференции «Права человека и биомедицина: этические и правовые аспекты донорства органов человека». Ведь в 2014 и 2015 годах Страсбургский суд уже вынес постановления по схожим делам против Латвии — Петровой и Элберте.
Основные выводы, которые сделал ЕСПЧ, касаются обязанности государства максимально четко и ясно закрепить на законодательном уровне процесс изъятия органов у умершего человека, основанный на Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также Руководящих принципах ВОЗ по трансплантации. Оно должно создать ясную, понятную и доступную систему, позволяющую правильно предвидеть последствия волеизъявления лиц на донорство органов после смерти.
ЕСПЧ констатировал, что законодательство и правоприменительная практика Латвии этим требованиям не соответствуют. Но они выгодно отличаются от российской системы. В Латвии есть единая система учета доноров, а в России ее введение планируется только к концу 2016 года.
Но, к сожалению, решение ЕСПЧ по возможному делу «Саблина против России» не будет иметь прямых правовых последствий. Ведь сложившаяся теперь практика устанавливает приоритет решений КС РФ над положениями ЕКПЧ и постановлениями ЕСПЧ. Остается надеяться на принятие законопроекта о трансплантации и донорстве, который заложит основу для становления должного механизма учета волеизъявления граждан. Но он уже более двух лет находится в стадии разработки и обсуждения. И на той же самой конференции, где выступал Ковлер, представители Минздрава высказали свои опасения по поводу принятия закона в ближайшее время.
Источник
Презумпция согласия. Проблемы правоприменения.
На данный момент медицина достигла такого уровня развития, что может излечить ряд серьезных заболеваний, дать тяжело больным и их родственникам надежду. Среди различных методов лечения существует такой действенный как трансплантация органов и тканей от одного человека другому.
ФЗ от 22.12.1992 г. указывает на то, что трансплантация органов и (или) тканей от живого донора или трупа может быть применена только в случае, если другие медицинские средства не могут гарантировать сохранения жизни больного (реципиента) либо восстановления его здоровья.
Однако несмотря на огромное значение трансплантации для медицины и общества в целом существует ряд серьезных недостатков при применении данного метода лечения. Во-первых, он чрезвычайно опасен как для донора, так и для реципиента в силу оперативного вмешательства, затрагивающего основные системы и органы человека. Именно в силу этого в Законе установлено такое требование для изъятия органа живого донора, как непричинение ему значительного вреда.
Во-вторых, в силу недостаточной разработанности законодательства, касающегося трансплантологии, возникают возможности для злоупотреблений со стороны медицинских работников. Одной из таких проблем является установленная в Законе о трансплантации презумпция согласия на изъятие органов и (или) тканей. Суть ее заключается в том, что в случае отсутствия волеизъявления лица или его родственников (законного представителя) относительно возможности изъятия у него органов/тканей после смерти, согласие считается полученным. Однако данное положение трактовалось рядом авторов как нарушающее основные права человека. Указанная норма была предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ.
В 2011 г. был принят ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан РФ». Он несколько подробнее урегулировал вопрос получения прижизненного волеизъявления лица или его близких на изъятие органов/тканей после его смерти. Однако не устранил коллизионность некоторых норм, касающихся проблемы презумпции согласия.
На основании небольшой имеющейся по данному вопросу практики и норм законодательства я попыталась проанализировать проблему и найти путь ее решения.
Источник
Презумпция согласия. Ваши органы могут забрать, никого не спросив. Объясняю почему.
Во всем мире развитие трансплантологии движется с огромной скоростью. Связано это не только с развитием медицины, но и с юридическими особенностями. К сожалению Россия движется не самыми быстрыми темпами, но с положительной динамикой, что уже неплохо.
Государство всячески стимулирует население на донорство органов, выпуская различные нормативно- правовые акты и законы. К одним из таких относится презумпция согласия. Что это за принцип и как он работает?
Презумпция согласия — данный принцип означает, что человек изначально согласен на изъятие у него органов и тканей после биологической смерти. Т.е. если произойдёт какой-то несчастный случай и случится биологическая смерть, то у человека заберут его органы, при условии, что при жизни он не отказывался стать донором. Чтобы подтвердить биологическую смерть, медики проводят специальные тесты, которые должны показать полное отмирание коры головного мозга. Как только смерть подтверждается- начинается процесс подбора донора. Система четко отлажена. Благодаря данному принципу огромное количество больных, нуждавшихся в донорских органах, получили шанс жить дальше.
Что же делать, людям которые не хотят быть донором после смерти (мотивы разные, от религиозных до обычного нежелания). Для этого необходимо сделать запись в медицинской карте в поликлинике, либо решение об отказе принимают родственники.
А вы знали, что один человек в состоянии биологической смерти потенциально может стать донором сразу нескольким рецепиентам? Он может, как минимум, спасти жизни сразу 4 людям (печень, почки и сердце). Конечно, все зависит от совместимости, но шансы все равно есть. Берегите себя и будьте здоровы!
Источник
