«Будьте верны себе и никогда, ни за какие миллионы не предавайте свою страну. Родина — это все!»
В публичном пространстве CCCР первое упоминание об Александре Орлове появилось только в самом конце 1990 года: 20—21 декабря в газете «Труд» о нём была опубликована статья.
«Будьте верны себе и никогда, ни за какие миллионы не предавайте свою страну. Родина — это все!» — Произнесла, прощаясь с агентом КГБ Феоктистовым, жена Орлова — Мария Вячеславовна.
Советский разведчик уведомил чету Орловых, что в СССР Орловых не считают предателями и не собираются причинять им вреда. Кроме того, агент КГБ сказал супругам, что он уполномочен предложить им вернуться в СССР, где им будут предоставлены генеральская пенсия, квартира в Москве и гарантировано возвращение в США, если они передумают.
Это было в 1971 году, а в 1969-ом Мария Вячеславовна, поняв, что на пороге ее квартиры стоит Советский разведчик, закричала: «Саша! Это агент КГБ! Он пришел, чтобы убить нас!».
В тот раз, в 1969-ом, Феоктистов для установления доверительных отношений привез Александру Орлову письмо от лично знакомого ему по барселонской резидентуре бывшего офицера НКВД Николая Прокопюка. Во время гражданской войны в Испании Орлов возглавлял ее под псевдонимом «Швед».
Жена Орлова, всю свою жизнь прожившая в страхе, что правопреемница НКВД разыщет их с мужем и ликвидирует, заподозрила, что письмо отравлено. Чтобы развеять подозрения не на шутку встревоженной женщины Феоктистов даже вынужден был распечатать конверт, потереть само письмо о свои руки и облизать их.
Ситуация комическая, если суметь абстрагироваться от того, насколько отравлена страхом была эмигрантская жизнь невозвращенца.
Работу в иностранном отделе НКВД (далее ИНО) Орлов начал в 1926 году.
Он выезжал в длительные и краткосрочные командировки во Францию, Германию, США, Италию, Австрию, Чехословакию, Швейцарию, Великобританию, Эстонию, Швецию, Данию. В частности, с 1934 года работал с Кимом Филби и «Кембриджской группой».
А в сентябре 1936 года был направлен в Мадрид в качестве одного из двух официальных представителей НКВД по связи с министерством внутренних дел испанской Республики.
На заставке статьи фото именно этого периода.
Одним из сотрудников возглавляемой Орловым резидентуры был чекист Сыроежкин, известный своим участием в делах «Синдикат» и «Трест», о которых я рассказывал своим читателям в статье ««Малява», написанная кровью первого гения советской разведки».
Разведчика, отозванного в Москву Орлов, понимая, что это означает, пытался спасти, правдами и неправдами затягивая отъезд Сыроежкина.
Возможно, именно это стало причиной возникновения казусной ситуации.
Имя Сыроежкина было включено в сталинский расстрельный список, датированный 20 августа 1938 года. Но к этой дате тот ещё даже не был арестован. Составитель списка — начальник 1-го спецотдела НКВД СССР старший майор ГБ И. И. Шапиро не знал о том, что арестовать Сыроежкина не представляется возможным, поскольку в тот момент он ещё находился в Испании.
Арестовали разведчика 8 февраля 1938 года, после возвращения из Испании. А 26 февраля 1939 года, в один день (но это, к сожалению, не редкость), осудили за шпионаж в пользу Польши и участие в контрреволюционной организации, приговорили к расстрелу и казнили.
Существует версия, что Сыроежкин поплатился за то, что в 1938 году высказал среди однополчан мнение о невиновности маршала Тухачевского и ряда других советских военачальников, уже расстрелянных либо находившихся еще под судом.
Евгений Максимович Примаков во 2 томе очерков истории российской внешней разведки поведал другую версию.
«Основанием для ареста послужил тот же случай с задержанием Сыроежкина полицией Вильно по доносу Стржелковского.
— Не может быть такого, чтобы вас выпустили из польской тюрьмы просто так! — по версии Примакова утверждал следователь с Лубянки. — Да и материалы, которые вы передали полякам, содержали государственную тайну.
— Но ведь мое руководство специально направило меня в Польшу для передачи этих сведений полякам, — возражал Г.С. Сыроежкин.
— Ваши руководители тоже оказались польскими шпионами!»
Кроме прочего, советская резидентура в Барселоне под руководством Орлова осуществила вывоз в СССР испанского золотого запаса.
Во исполнение решения политбюро ЦК ВКП(б), которое в ответ на запрос испанского правительства от 15 октября 1936 года «согласилось принять на хранение золотой запас», 20 октября в порту испанского города Картахена началась погрузка золота на советские теплоходы «Ким», «Кубань», «Нева» и «Волголес». Общий объем золота составил около 510 тонн, упакованных в 7800 деревянных ящиков.
О погрузке золота на суда ходит много невероятных историй. Советские танкисты, переодетые в испанскую форму под покровом ночи таскали ящики с берега на суда, чтобы не привлекать внимание. Опасались патрулей, которые могли принять русских танкистов, не владевших испанским, за немецких шпионов.
За руководство этой операцией Орлов был награждён орденом Ленина.
Позже НКВД телеграммой известило Орлова, что секретные службы Франко и гитлеровской Германии разработали планы его похищения из Испании, чтобы выпытать у сведения о размерах помощи, оказываемой испанцам Советским Союзом, и уведомило о том, что собирается прислать ему личную охрану из двенадцати, человек, которая отвечала бы за его безопасность и сопровождала его во всех поездках.
К этому моменту Орлов уже знал об аресте Ягоды, наркома внутренних дел.
«Там же до меня дошли известия об уничтожении всех моих бывших друзей и коллег, и, казалось, вот-вот наступит моя очередь». – Рассказывал Орлов в предисловии к книге «Тайная история Сталинских преступлений».
Поэтому, телеграмму «центра» разведчик прочитал по-своему.
«Мне тотчас пришло в голову, что в первую очередь этой «личной охране» будет поручено ликвидировать меня самого. Я телеграфировал Слуцкому, что в личной охране не нуждаюсь, поскольку мой штаб круглосуточно охраняется испанской «гражданской гвардией», а за его пределами во всех поездках меня сопровождают вооружённые агенты испанской тайной полиции. Это, кстати; соответствовало действительности.
Советская личная охрана так и не была прислана, однако этот случай меня насторожил. Я начал подозревать, что Ежов, новый нарком внутренних дел, по-видимому, приказал своим секретным «подвижным группам» убить меня здесь же, в Испании. Предвидя такой оборот, я послал во фронтовую зону одного из своих помощников с заданием отобрать из немецкой интербригады и доставить ко мне десяток преданных коммунистов, накопивших достаточный боевой опыт. Эти люди стали моими постоянными спутниками. Вооружённые автоматами и связками ручных гранат, подвешенными к поясу, они неотлучно сопровождали меня.
В октябре 1937 года в Испанию прибыл Шпигельгляс, заместитель Слуцкого. Не кто иной, как он, за три месяца до этого организовал в Швейцарии убийство Игнатия Рейсса – резидента НКВД, отказавшегося вернуться в Москву. Шпигельгляс, у которого жена и дочь оставались в Советском Союзе, фактически в роли заложников, не был уверен в своей собственной участи и, вероятно, сам подумывал, как выйти из игры. Но это отнюдь не делало его менее опасным. У него не было в Испании никаких явных дел, и его приезд только укрепил мои подозрения, особенно когда я узнал, что он встречался в Мадриде с неким Володиным, который, как выяснилось, был прислан в Испанию Ежовым в качестве руководителя террористической «подвижной группы».
(О ликвидации Рейсса я рассказывал в статье «Возвращаю вам орден. Носить его одновременно с палачами лучших представителей русского рабочего класса — ниже моего достоинства».
Шпигельгляс, которого Судоплатов считал своим учителем и наставником, осенью 1938 был арестован, обвинен в «сотрудничестве с иностранными разведками и участии в троцкистском заговоре в НКВД», и 29 января 1941 расстрелян.)
«Шпигельглясу и Володину приходилось считаться с тем, что меня защищала моя собственная охрана, так что в случае покушения может возникнуть перестрелка с серьёзными потерями для обеих сторон, к чему ни тот, ни другой не привыкли. Мне пришло в голову, не приказала ли Москва Володину похитить мою четырнадцатилетнюю дочь и затем шантажировать меня, вынуждая вернуться в СССР. Мои мрачные подозрения настолько обострились, что я отправился в загородный дом, где жили жена с дочерью, посадил их в машину и отвёз во Францию. Там, недалеко от испанской границы, мной была снята для них небольшая вилла. С ними я оставил надёжного телохранителя из испанской тайной полиции, который заодно исполнял и обязанности шофера. Сам я вернулся к своей работе в Барселоне.
«…я не мог открыто порвать со сталинским режимом. В Москве у меня оставалась мать, которая; согласно варварским сталинским законам, рассматривалась властями как заложница и которой угрожала смертная казнь в случае моего отказа вернуться в СССР. Точно в таком же положении была и мать моей жены.
Я выжидал, откладывая свой разрыв с Москвой, поскольку сознавал, что, действуя таким образом, продлеваю жизнь моей матери и тещи.
Наконец, Москва сама решила за меня. 9 июля 1938 года я получил телеграмму Ежова – в то время второго человека в стране после Сталина. Мне предписывалось выехать в Бельгию, в Антверпен, и 14 июля подняться на борт стоявшего там советского судна «Свирь» для совещания с «товарищем, известным вам лично». При этом давалось понять, что прибыть туда я должен в машине нашего парижского посольства, в сопровождении Бирюкова, советского генерального консула во Франции, который «может пригодиться в качестве посредника в связи с предстоящим важным заданием».
Телеграмма была длинной и мудрёной. Ежов и те, кто перешли вместе с ним из аппарата ЦК в НКВД, были куда менее опытны, чем прежние энкаведистские главари, ныне ликвидированные. Эти люди так старались усыпить мои подозрения и делали это так неуклюже, что, сами того не желая, выдали своё тайное намерение. Было ясно, что «Свирь» станет моей плавучей тюрьмой. Я телеграфировал ответ: «Прибуду в Антверпен в назначенный день».
12 июля мои коллеги собрались перед нашим особняком в Барселоне, чтобы попрощаться со мной. Я чувствовал: они понимают, что меня ждёт западня, и уверены, что я в неё попадусь.
Часа через два я был на французской границе.
Сразу по прибытии в Канаду я написал большое письмо Сталину и копию его отправил Ежову. В нём я сказал Сталину, который лично знал меня ещё с 1924 года, что я думаю о его режиме. Но главный смысл письма был в другом. Я ставил своей целью спасти жизнь наших матерей. Умолять Сталина сохранить им жизнь, взывать к его милосердию было бесполезно. Я выбрал другой путь, более подходящий, когда речь идёт о Сталине. Со всей доступной мне решительностью я предупредил его, что если он посмеет выместить зло на наших матерях, я опубликую всё, что мне известно о нём. Чтобы показать, что это не пустая угроза, я составил и приложил к письму перечень его преступлений.
Кроме того, я предостерёг его: если даже я буду убит его агентурой, историю его преступлений немедленно опубликует мой адвокат. Хорошо зная Сталина, я был уверен, что он примет мои предупреждения всерьёз.
Я вступил в игру, опасную для себя и нашей семьи. Но я был убеждён, что Сталин отложит свою месть до тех пор, пока не достигнет наверняка поставленной им цели: похитить меня и заставить отдать мои тайные записки. Он постарается, конечно, в полной мере удовлетворить свою жажду мести, – но только после того, как убедится, что его преступления останутся нераскрытыми.
В начале 1953 года, буквально за месяц до смерти Сталина, Орлов передал американскому журналу «Лайф» серию статей, составивших затем книгу «Тайная история сталинских преступлений». Эта книга, являющаяся одним из немногих достоверных мемуарных источников о подоплеке трагических событий, происходивших в 30-е годы в СССР, была в скором времени переведена на многие иностранные языки. Русский ее текст появился впервые в 1983 году.
Появление статей Орлова повергло в шок директора ФБР Гувера, только из них узнавшего, что в его стране на протяжении пятнадцати лет проживал генерал НКВД. Гувер приказал провести доскональное расследование деятельности Орлова. В результате многолетних допросов в ФБР и на специальных слушаниях сенатской подкомиссии по национальной безопасности американские власти остались в уверенности, что Орлов рассказал все, что ему было известно о деятельности советской разведки. Выпущенная сенатской подкомиссией в 1973 году книга «Наследие Александра Орлова» открывалась его биографией, написанной сенатором Истлендом, председательствовавшим на слушаниях 1955 года. Эта биография, проникнутая глубоким уважением к Орлову, написана в теплых, местами даже патетических тонах.
КГБ, тем не менее, было уверено в том, что Орлов не выдал никого из закордонной агентуры и не сообщил об операциях, проводившихся с его участием. Завербованные им «кембриджцы», а также Абель, работавший одно время радистом в организованной Орловым группе, продолжали доставлять крайне ценную разведывательную информацию.
Авторы обстоятельного исследования о деятельности Орлова приходят к выводу:
«если бы Орлов нарушил верность долгу перед ленинской революцией и выдал ФБР секретный список тайных советских агентов. он, возможно, в одиночку изменил бы ход истории. лишил бы Сталина жизненно важной информации, получаемой от таких агентов, как Филби, и от членов «Красной капеллы» и если бы он выдал эти секретные советские сети, агенты КГБ, возможно, никогда не добыли бы секреты атомной бомбы».
Особая ценность Александра Орлова, как свидетеля, заключается в том, что он, во-первых: несколько лет работал в Верховном трибунале при ВЦИК под покровительством Николая Крыленко, и во-вторых: в течение 1935 года в звании майора госбезопасности, которое соответствует званию генерал-майора, служил заместителем начальника транспортного отдела НКВД, т.е. пребывал в руководстве этой организации, был вхож в самые высокие кабинеты и имел по этой причине доступ к самой серьезной конфиденциальной информации.
Его книга «Тайная история сталинских преступлений» лучший источник информации для тех, кто хочет понять истоки того, во что превратился сталинский период нашей истории.
Более понятного и подробного описания технологии первых московских процессов над оппозицией, с указанием уровня вовлеченности в них всех действующих лиц и исполнителей, нет.
Статьи, упоминаемые в тексте:
Не так давно испанское издание «El Confidencial» опубликовало материал, в котором, ссылаясь на ряд именитых испанских историков и документы бывшего министра финансов республики Хуана Негрина, утверждает, что все деньги, вырученные за продажу испанского золота, пошли на оплату советской военной техники и специалистов.
Советский Союз поставлял в Испанию танки, самолеты, минометы, пулеметы, револьверы, винтовки. Также медикаменты, грузовики, топливо, продовольствие. По некоторым оценкам всего в Испанию было направлено 2062 военных специалиста.
Не забудьте подписаться на канал. На нем будет еще очень много интересных статей. Ваш «лайк», извините за термин, будет достаточной благодарностью за написанную специально для Вас статью.
Источник
